В политике хватает и комичных ситуаций, и людей с отличным чувством юмора. Не прочь иногда посмеяться были даже те, на кого была возложена ответственность за судьбу целой страны. В международный день смеха пересказываем самые остроумные шутки видных политиков.
Сталин
Когда дело касается юмора, трудно отличить реальные исторические факты от баек, легенд и анекдотов. Впрочем, есть среди них и претендующие на историческую достоверность. Так, например, в начале июня 1944 года главный конструктор завода «ГАЗ» Андрей Липгарт показывал Иосифу Сталину образец будущего серийного автомобиля. Липгарт предложил назвать машину «Родиной». После непродолжительного молчания Сталин спросил: «Ну и почем у нас будет Родина?» Конструктору пришлось быстро придумать другое название, ему в голову пришел вариант «Победа». На него Сталин согласился, иронично заметив, что «победа не велика».
Также остроумию Сталина приписывают следующий диалог, который состоялся у вождя с одним из ученых. Профессор, имя которого не называется, якобы отстроил себе под Москвой шикарную дачу. «Это правда, что вы построили себе дачу за столько-то тысяч?» — спросил его Сталин. Профессор отрапортовал, что так всё и было. «Большое вам спасибо от детского дома, которому вы подарили эту дачу», — сказал тогда вождь, отправив ученого преподавать в Новосибирск.
Черчилль
По версии газеты The Daily Mail, Уинстон Черчилль — автор самого остроумного в истории оскорбления. Как-то раз член парламента Бесси Брэддок упрекнула премьер-министра в том, что он мертвецки пьян. «Дорогуша, а вы уродливы. Но я к утру протрезвею, а вы так и останетесь уродиной», — якобы ответил на это Черчилль.
Также растиражирована история о том, как водитель премьер-министра как-то сбился с дороги и увез Черчилля в совершенно незнакомое место. Высунувшись из окна машины, Черчилль спросил у прохожего: «Сэр, где я нахожусь?» Незнакомец, не растерявшись, тут же ответил: «В машине». На секунду задумавшись, премьер-министр воскликнул: «Вот ответ, достойный нашей Думы — краткий, хамский и не содержащий ничего, кроме того, что не было бы известно спрашивающему».
Брежнев
Иногда шутки имеют историческое значение. Так, например, в 1966 году генсек Леонид Брежнев принимал президента Франции Шарля де Голля. Брежнев показывал ему новейшее советское вооружение, в том числе пуск двух межконтинентальных ракет Р-12. «И такие ракеты нацелены на Париж?» — взволнованно спросил де Голль. «И на Париж тоже», — ответил довольный Брежнев. В том же году Франция по решению де Голля вышла из НАТО, а штаб организации пришлось перенести из Парижа в Брюссель.
Впрочем, от первого лица в стране не все могут ждать шуток — иногда шуточные слова политических лидеров воспринимают чересчур серьезно. Ещё одну историю про чувство юмора генсека рассказал певец Лев Лещенко. На даче у Брежнева собрались выдающиеся артисты, часть программы состояла из фокусов, которые показывал иллюзионист Арутюн Акопян. В одном из фокусов из его ладони вылетали червонцы. «Этот фокус я бы смотрел всю ночь», — пошутил тогда Брежнев. Позже, когда все уже начали собираться домой, Акопян стал наоборот раскладывать на столе карты. Тогда охранники спросили его, что он делает. Он ответил: «Леонид Ильич сказал, что будет ночью меня смотреть».
Рузвельт
Однажды в выходной день супруга Рузвельта, 32-летняя Элеонора Рузвельт, отправилась в тюрьму с благотворительным визитом. Президент проснулся и не обнаружил супругу в кровати. Тогда Рузвельт спросил дежурного секретаря, где сейчас находится первая леди. «Она в тюрьме», — ответил он. «Это меня не удивляет, — иронично продолжил президент, — но за что именно она туда угодила?»
Во время ялтинской конференции, пишет английский историк Саймон Себаг-Монтефиоре, на банкет, который давал Сталин, пришли Черчилль и Рузвельт. Как отмечает автор, Сталин всё время пытался уколоть Черчилля: в частности, выражал радость по поводу того, что британский премьер — не либерал, поскольку это слово в словаре большевиков считается самым главным ругательством. После этого Сталин решился на ещё одну шутку и сказал, что собирается расстрелять от 50 до 100 тысяч немецких офицеров. Черчилль пришел в ярость, сказав, что в соответствии с нормами правосудия никогда не позволит этого сделать. С улыбкой Рузвельт сказал, что у него есть компромиссное решение: «Давайте расстреляем только 49 тысяч!»
Свежие комментарии